Нижний Новгород 2019
| УДК 82-9 | ББК 84(2)6 | З-32 |
Записки из другой жизни : литературно-художественное издание / — Ю. В. Кремнева [и др.] — Нижний Новгород : МБОО «Сообщество семей слепоглухих», 2019. — 88 с.
ISBN 9785895334225
Эта книга состоит из историй людей, оказавшихся вместе в одном проекте. Мы долго сомневались, как определить жанр. И только собрав все рассказы вместе, поняли: это записки из другой жизни. Из той жизни, где учиться могут все — и нет единого стандарта для всех. Но есть усилия множества педагогов для каждого — чтобы развить те качества, что могут развиться. Из той жизни, где множественные нарушения детей — повод не для тотального уныния, а для того, чтобы изменить свою жизнь и продолжать двигаться по другой траектории… но при этом не лишая себя радости. Из той жизни, где педагог и родитель работают вместе — и между ними не встает частокол директив, мешающих педагогу развиваться, а родителю — знать, что происходит с его ребенком. Книга может быть интересна и полезна родителям, специалистам и всем, кому небезразлична судьба особенных детей.
Кремнева Ю. В.,
Иконникова С. Г. ,
Филиппова В. А. ,
Фалина С. А. ,
Хайретдинова Д. Ф. ,
2019 © Межрегиональная благотворительная общественная организация «Сообщество семей слепоглухих» so-family.ru
Книга с иллюстрациями в формате PDF…
Кому нужна «Мамина школа» и почему ее не было раньше?
Юлия Кремнева, руководитель программы «Развитие региональных отделений МБОО «Сообщество семей слепоглухих», руководитель проекта «Мамина школа»
Вместо вступления
Однажды мы сидели с Петей дома. Я занималась своими делами, он – своими. И вдруг он взял фитбол (большой спортивный мяч) и потащил его на балкон.
– Нельзя! – сказала ему. – Фитбол на балкон – нельзя!
А потом подумала: почему, собственно, нельзя? Пусть прыгает там, раз хочется: балкон у нас застекленный, никакой опасности.
Я несколько раз думала о том, чтобы написать книгу про слепоглухоту. Точнее, про то, как живут люди, у которых не все каналы связи с внешним работают так хорошо, как хотелось бы. Или не работают вообще. И как живут люди вокруг. Близкие люди. И много раз говорила себе: нет, не стоит этого делать.
А потом вдруг подумала: а почему нет? Да, обычно фитболы не тащат на балкон, чтобы там попрыгать, но ведь так можно делать! Обычно мамы слепоглухих сыновей не пишут книгу о слепоглухоте, но так можно.
Мой сын Петя – с рождения слепоглухой. Сейчас я разговариваю с ним жестами и предметами. А еще мы просто понимаем друг друга. Так тоже можно. В жизни вообще очень много чего можно.
Никто никогда не планирует рождение больного ребенка. Но случиться такое может с любым. Родились два близнеца: один полностью здоров, второй не видит и не испытывает потребности говорить. Такие мальчишки приезжали к нам в «Мамину школу». Или оба близнеца: один не видит и не разговаривает, второй не ходит… и тоже не разговаривает. И такие девочки-близняшки у нас есть. Или не близнец вовсе, а сам по себе ребенок – но недоношенный.
Петя слишком рано собрался в этот мир. Его «дышали» на аппарате искусственной вентиляции легких, потом выписали домой с приказом: «Ну, растите, набирайте вес, опасность миновала!». А когда ему исполнилось два месяца, стало понятно, что Пётр не видит. Я оставила трехлетнюю дочку Соню на бабушку, бросилась с ним в Санкт-Петербург.
– Вот если бы вы приехали хотя бы на пару недель раньше, – сказали мне тогда, – а сейчас уже все, органосохранная операция только. Органосохранная. ОРГАНО-СОХРАННАЯ… То есть шансов на зрение мало. Так и вышло, с операциями не задалось. Сейчас зрение – пять тысячных. Меньше процента. Мы не уверены даже, различает ли он свет и тень. Если бы… Если бы знали, конечно бы, приехали.
Долгое время перед выходом на улицу Петя надевал очки. Они могли быть с любыми стеклами: «близорукими», «дальнозоркими», обычными. Просто Петя привык к этому аксессуару – с тех времен, когда я еще верила, что он пусть чуть-чуть, но видит. Сейчас привык без них. Нет надобности. А я долгое время не могла смотреть без боли на детей, разглядывающих все по сторонам…
Тогда, в Питере, я кричала в трубке своей подруге-психологу:
– У меня сын слепой, ты понимаешь?! Слепой!
– У меня нет сил! – кричала я, обегав с грудным ребенком десятки квартир.
Чтобы было куда приехать. Потому что жить в больнице ради десятиминутного осмотра в день было невыносимо. Потому что моя маленькая дочь хотела быть со мной. Потому что дома нас некому было наблюдать. Не было врачей, которые могли бы помочь. Или хотя бы наблюдать. Мы это прошли. Прочувствовали. Пережили.
– Зато посмотри, какая ты стала живая! Насколько насыщенной стала твоя жизнь! – ответила она.
Сначала я не поняла. А потом…
Я до сих пор благодарна ей за эти слова. Она не сочувствовала, не рыдала вместе со мной, не впадала в уныние. Дала понять: моя жизнь стала чуть-чуть иной. Но не менее интересной. Петя – чуть-чуть не как все. Но он – не менее ребенок, чем другие. И не менее человек.
«…Итак, мы размышляем о нашем принятии себя как родителей и о психологических факторах, возникающих в нашей ситуации. Первая разрывающая сердце проблема – различное восприятие себя до и после рождения нашего ребенка. И наше восприятие себя так меняется, что мы приходим в полное смятение. Пытаясь относиться к нашему ребенку как к нормальному и вести себя, как подобает родителям, мы обнаруживаем, что реакции нашего малыша либо другие, либо мы их просто не видим. Мы хотим понять, все поправить, если это возможно, но в большей степени мы хотим, чтобы все, что происходит, было доступно пониманию, чтобы мы могли, приложив усилия, хоть как-то контролировать самих себя, нашу жизнь и будущее нашего ребенка…»
Браун Н. Психологические факторы принятия себя родителями слепоглухонемых детей//Дефектология, 1997. №2
Несмотря на то что специалистам, работающим в области слепоглухоты, известно многое об этих детях, для конкретной семьи такое событие – первое, с которым она сталкивается в своей жизни. Наши чувства говорят нам, что такого вообще никогда и ни с кем не случалось в целом мире.
Уже потом, когда Петру было около трех лет, стало понятно: он еще и не слышит.
Но это было понятно мне. Специалисты, к которым мы ходили, говорили «Не волнуйтесь, мамочка. Ребеночек слепой и все такое, конечно, задержка в развитии. Подождите, заговорит». Я до сих пор храню справку от сурдолога с диагнозом «слух норма??». Так и написано. А более точно обследовать имеющимися способами не могли. Потому что обследовать нужно в полной тишине или во сне, а мы эту тишину не могли создать. Петр очень противился обследованиям. И спал он когда попало.
Знаете, это большая проблема для нас и наших детей –
неготовность врачей провести обследование живого ребенка. Мы много раз проходили через это. Когда уходишь ни с чем потому что «Он плохо себя ведет. Я в таких условиях работать не могу». И мы искали врачей, которые могут посмотреть неспящего и вертящегося мальчика. На это ушло много времени, и мы их находили. Я почему-то тогда решила, что главное мозг. И мы стали беречь его от лишних наркозов…
В итоге окончательный диагноз со слухом был установлен в Питере. Когда Пете уже шел шестой год.
– Мамочка, вы ребенком-то своим занимаетесь вообще? Мальчик ваш глухой, – вышел ко мне питерский врач, держа в руках результаты обследования.
Обследования были разные, под наркозом, в разных корпусах. И лифта не было. Поднимая своего уже не маленького мальчика по высоким питерским лестницам на четвертый этаж на руках, я не думала об усталости, я была немного спортсмен, которому нужно было успеть. Потому что наркозом хотелось обойтись только одним.
И тогда, когда я узнала еще один диагноз, как ни странно, я испытала облегчение. Потому что многое встало на места, и многое мне стало понятно. Почему не говорит, почему не ориентируется, почему так сложно его учить.
«…Опыт показывает, что необучаемых детей нет, что можно и нужно учить и воспитывать каждого ребенка, учитывая его индивидуальные и часто уникальные возможности. Результаты воспитания и обучения зависят от состояния здоровья ребенка и его активности в освоении окружающего мира, от любви и понимания его проблем со стороны родителей, от своевременности и качества специальной помощи и от многого другого….»
Басилова Т.А., Александрова Н.А. Как помочь малышу со сложным нарушением развития. – М. : Просвещение, 2008.
Любой ребенок может учиться. Нет тех, кто не развивается, просто потолок у всех разный. С другой стороны, среди «нормотипичных» (слепоглухие люди еще часто называют обычных – зрячеслышащие) людей тоже не найти двух, у которых был бы одинаковый потолок во всем. Да и какой смысл его искать?
Я всего лишь знала, что Пете нужно развиваться. Знала, что он может развиваться. И знала, что существующая система образования в нем не заинтересована. Точнее, узнала.
Вообще, сейчас я даже благодарна всем тем женщинам из министерства образования, которые «не сложили» для нас (а нас было несколько) специальной группы в детском саду для слепых детей. Если бы они взяли, если бы сказали: «Да-да, будем развивать», я бы расслабилась и потеряла бдительность. Все-таки помимо Пети у меня была еще старшая дочка Соня, хорошая работа (я тогда была заместителем директора Приволжского филиала Московской биржи)…
Сейчас я уже понимаю, как это было бы, если бы его взяли: сначала мы поводили бы его в садик, а потом, через неделю-другую, нам сказали бы: «Забирайте. Он не справляется, другие родители на него жалуются, и вообще ему нужно индивидуальное обучение». А в школе перевели бы его на домашнее обучение, и учительница учила бы его чему-нибудь. Чему могла. А на все вопросы о динамике мне говорили бы: «Ребенок тяжелый. Что вы хотите?». Я слышала это десятки раз. И в «Маминых школах» были такие. Взятые системой. Системой, которая не очень знает что с ними делать. И ее, систему, и их – учителей и чиновников можно понять. Система не для отдельных элементов. Хлопотно это. Дорого. И бесперспективно. И я стала искать педагогов, которые говорили: «О! Да он не прост! Давайте попробуем с ним вместе поучиться». И учились. И признавались, что сначала им было очень страшно и очень жалко меня, потому что «он такой тяжелый», но потом, вдруг оказывалось, что если заниматься ТЕМ, то прогресс — вот он!
Он не умеет читать и писать. И это главный критерий развития для многих. А зря. Для некоторых это – не главное.
«…И надо научиться жить с тем, что у малыша свой путь развития, не такой, как у других. Надо научиться не огорчаться, сравнивая его со здоровыми 8 детьми, радоваться тем достижениям, которые отличают его сегодняшнего от того, каким он был раньше….»
Басилова Т.А., Александрова Н.А. Как помочь малышу со сложным нарушением развития. – М. : Просвещение, 2008.
Я пишу эти строки и краем глаза подглядываю за Петром: проголодавшись, он подошел к холодильнику, открыл, проверил кастрюли и идет за мной. Потом он возьмет меня за руку, покажет жест «есть», откроет холодильник и поведет к плите, чтобы я разогрела еду. А еще он может помыть и очистить банан, выкинуть шкурку в ведро и порезать его на кусочки. Мы ходим вместе с ним в магазин – он безошибочно находит отдел с зубными щетками и всегда уговаривает меня купить ему парочку. Он понимает, чем отличаются будни от выходных, учится в 3-м классе школы для детей с нарушениями слуха, катается на лыжах и даже танцевал на школьном празднике. При этом до сих пор он не видит, только начинает различать звуки в слуховых аппаратах и не говорит.
Мой сын, про которого сказали: нет предпосылок к развитию.
«…Родители, которые принимают ребенка таким, как он есть, и внимательно следят за его реакциями, радуясь любым активным и самостоятельным действиям ребенка, как правило, добиваются больших успехов. Решающим моментом во всех известных нам случаях успешного развития слепоглухих детей являлось именно чуткое и творческое отношение родителей к ребенку, благодаря которому удавалось достойно пройти начальный уровень воспитания ребенка в семье до поступления его в школу….»
Басилова Т.А., Александрова Н.А. Как помочь малышу со сложным нарушением развития. – М. : Просвещение, 2008.
Кстати, его страсти к зубным щеткам я до сих пор не могу понять, но в целом мы с Петей вполне находим общий язык.
Так вот. Когда Петю не взяли в детский сад, я поняла, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И создала для него в доме развивающую среду. Человеческий мозг нуждается в бесконечной работе – точно так же, как организм нуждается в кислороде. Мозг жаждет впечатлений, задач, сложностей, вопросов. Если ваш ребенок, например, пытается сделать кувырок на кольцах и не может понять как, не тащите его писать крючочки в прописях: сейчас, с кольцами в руках, он занимается развитием ничуть не хуже, чем прописи. А то и лучше – здесь он думает не только мозгом, но и телом.
«…С точки Петера А. Янна (П. А. Янн, 2003), нарушение слуха — это коммуникативное нарушение. Вследствие этой недостаточности психическое развитие ребенка с ограниченным слухом во всех сферах становления личности затормаживается. Возможные вследствие нарушения слуха вторичные нарушения эмоционального, социального и когнитивного развития могут предопределить обширное ограничение развития личности на протяжении всего периода социализации. По результатам исследования депривации установлено, что на ранней ступени развития ощущения вибрации, воспринимаемые благодаря кожной чувствительности, выполняют для младенца ту же функцию, которая для слышащего ребенка осуществляется звучанием голоса. Тесный физический контакт между матерью и ребенком в состоянии предупредить опасность эмоционального и коммуникативного обеднения ребенка и нарушения отношений между ним и близкими.
Jann, P. A., 1986 по: П. А. Янн, 2003.
Но для того, чтобы мозг работал, ему нужны каналы поступления информации: зрение, слух, обоняние, осязание… Два основных – зрение и слух. У Петьки оба – наглухо заколочены. И мы тогда включили по максимуму информацию, которую он может получать по оставшимся каналам. У нас миллиарды маленьких игрушек разной формы, состава и мягкости. Петя перебирает их часами. И горе, если в куче этих игрушек он потеряет какую-то особо для него ценную: ищем час, полтора, два, вкладываю ему все новые и новые игрушки в руку: эта? Эта? Может, эта?
У него есть фитбол. Он исследовал наш дом до потолка –
его чувству равновесия может позавидовать канатоходец: Петя может стоять одной ногой на спинке стула и сбрасывать с верхней полки шкафа книги. Не балансировать, а спокойно стоять. Для него это так же просто, как ходить пешком. Кстати, на прогулку он любит прихватывать с собой книги, особо делая упор на Федоре Достоевском и Ричарде Брэнсоне. И должна сказать, что мне его выбор нравится!
«…Формирование символической функции происходит в игре, при конструировании и в изобразительной деятельности. На этом этапе развития слово получает возможность дальнейшего общения. Л.С. Выготский писал, что из слова – сигнала к действию оно превращается в слово – средство обозначения, отрывается от конкретного предмета, становится знаком. Именно в игре имеет место отрыв слова от действия через предмет – игровой заменитель реального предмета, а потом через переименование предметов в игровой ситуации…»
Басилова Т.А. Развитие игры у слепоглухих детей. М.: Дефектология. 1992. №2. С. 78-83.
Я понимала, что в одиночку не справлюсь, поэтому с Петей всегда работал ансамбль из няни, дефектолога, психолога, сурдопедагога… Чего уж там, мне повезло. У меня было умение искать специалистов и возможность оплачивать занятия. Чем больше я знакомилась с другими родителями, тем больше задумывалась: как же они справляются? Не имея трех образований и умения работать с большими массивами информации? А еще хорошей зарплаты сотрудника крупной компании?
А вот так. Все по-разному. И возможности у каждого разные, и потребности тоже разные.
Наверное, именно там, в наших совместных обсуждениях Петиных успехов и появилась идея именно такой «Маминой школы» как группы единомышленников, объединившихся вокруг ребенка.
А потом я была на курсах института Гленна Домана, где много говорили о роли родителей и командной работе специалистов.
Представьте себе, что у вас есть пальто. Хорошее пальто, только узковато. Вы идете к специалисту по пуговицам и он говорит: «Хм, не вопрос. Давайте пуговицы поближе к краю пальто переставим». Переставили. Но теперь вам спереди стало поддувать. Вы идете к специалисту по поддуву, и он говорит: «О, все ясно! Давайте наставим правый борт пальто!» Наставляет – и вам становится неудобно застегивать. Вы идете… – эту историю можно продолжать вечно. Логичнее прийти просто к портному, который это пальто увидит, оценит и скажет: «так в спинке можно чуть-чуть расставить – и будет чудесно!»
Но человек не пальто. И специалиста «по человеку в целом» не бывает: слишком разные мы, люди. И слишком разными бывают у наших детей особенности. А еще, чаще всего, когда мама приходит с ребенком на прием даже к самому замечательному специалисту, тот видит ребенка на протяжении минут двадцати. И составляет мнение о нем во многом со слов мамы. А мама тоже не дипломированный специалист. Она могла что-то не заметить, неправильно трактовать, счесть неважным…
Поэтому получается, что в существующей системе специалисты «лечат пальто» путем перешивания пуговиц. И не видят «пальто» целиком. И не решают проблему в целом. Тем более, что проблема не одна.
И нельзя никого за это винить. Во-первых, никто не знает, какого уровня развития может достичь тот или иной ребенок. Это у здоровых – если к концу первого класса больше половины детей так и не научилась читать, значит, с учительницей то-то не то. А у слепоглухих…Все то же: «Мы ему давали, он не взял», – могут сказать дефектологи, неврологи и педагоги. И никто не скажет: а мог бы взять?
А во-вторых, никто не предлагал специалистам другие формы работы.
«…Требования взрослых должны стать для ребенка законом. Но следует помнить, что без взаимной любви и доверия настоящего контакта наладить не удасться. Заслужить любовь и послушание сг ребенка не просто. Для этого нужны предельная требовательность не только к ребенку, но и к себе, а также твердая последовательность в действиях, большой такт и огромная выдержка. Даже в самы острые и напряженные моменты…».
В книге приведен тонкий психологический прием работы, позволяющий наладить взаимотношения с ребенком. Прием заключается в том, что требования педагога как бы случайно совпадают с желанием воспитанника.
«Во время совместной игры, заметив, что у ребенка исчез интерес к какой-то игрушке или какому-то действию, взрослый должен сам прекратить игру, не дожидаясь негативной реакции со стороны ребенка».
Автор особое место отводит обучению слепоглухого ребенка в семье, отмечая что развитие навыков самообслуживания является подготовительным этапом к школьному образованию и является начальной стадией его трудового воспитания.
Обучение навыкам самообслуживания, помогает формировать предметные действия у ребенка, привычку к регулярному труду, накоплению его чувственного и нравственного опыта.
И здесь очень важны строгий порядок выполнения действий, где каждое действие выполняется крайне рационально и четко.
Формируя навыки самобслуживания, необходимо каждое действие разделять на отдельные составляющие, которые в дальнейшем выполняются в строгой последовательности. Необходимо также учитывать, что у слепоглухих очень низкий темп выполнения действий.
«… Кажущееся совпадение интересов взрослого и ребенка помогает успешно сформировать у ребенка умение выполнять требования взрослых…»
Мареева Р. А. Воспитание и обучение слепоглухонемых детей в семье [Текст]: учебно-методическое пособие / Р. А. Мареева. — Москва: ВОС, 1979. — 83 с.
В общем, после поездки в Алушту в первый летний лагерь Фонда «Со-единение» желание мое стало принимать форму плана.
Создание Фонда «Со-единение» и Сообщества семей слепоглухих – это отдельный дар в нашей жизни. Пять лет назад я думала: вот он – тупик. Точнее – интернат. Сделали все, что могли… И тут ко мне на работу пришла женщина с переписью слепоглухих.
Первая «Мамина школа» прошла в одном из домов отдыха Нижегородской области. Самый обычный санаторий – мы арендовали в нем комнаты, зал, договорились о питании в столовой… И на десять дней в санаторий приехали десять семей со слепоглухими детьми – со всей России. И лучшие педагоги, психологи, дефектологи, специалисты по альтернативной коммуникации – со всей России. И в качестве волонтеров – студенты и учителя коррекционных школ и развивающих центров. (Потом уже учителя из коррекционных школ сами просились к нам волонтерами «Пожалуйста, мы у вас узнаем больше нового, чем за 5 лет учебы в вузе!» – говорили).
А на следующий год у нас появилось «Гнездо» и мы стали жить там.
Наш «Дом удивительных людей» – это нижегородский проект, в котором участвуют дети с тяжелыми множественными нарушениями развития, не только слепоглухие. А потому что когда за помощью обращается мама слепого ребенка с двигательными нарушениями, но слышащего, что ей сказать? Сказать: «Вот если бы он не слышал, тогда, да, поможем. А так, проходите, вы не наш контингент»? Так и получился в Нижегородской области «Дом удивительных людей».
А на следующий год в четырех регионах страны заработала наша «Мамина школа».
Так что такое сегодня «Мамина школа»?
На неделю все мы становимся одним целым. В течение дня родители ходят на консультации к специалистам: каждый записывается к тем, к кому хочет. Родители должны включиться в работу с ребенком, для начала определив, какие занятия ему нужны и к какой нагрузке он готов. Конечно, до этого знакомство, предварительная диагностика и советы специалистов. А потом? А потом родители сами составляют ежедневный маршрут.
«Диагностика — это звено, обеспечивающее связь процесса обучения с индивидуальными особенностями ребенка (В.И. Лубовский).»
Все вместе мы – дети, родители, специалисты и волонтеры – завтракали, обедали и ужинали и гуляли. И родители тоже не бегали от одного специалиста к другому круглосуточно: у всех оставалось время на отдых. Время ДЛЯ СЕБЯ. То есть в течение дня все родители так или иначе видели всех детей. И все специалисты тоже видели всех детей – в самых разных ситуациях.
«…Проигрывание отдельных действий и целостных ситуаций на другом человеке – показало активность ребенка и положительное эмоциональное отношение. Демонстрация слепоглухому ребенку доступными для него способами действий другого человека (а не сюжетной игрушки) создает возможность для адекватного восприятия им этих действий. При этом активно расширяется опыт ребенка в действиях с предметами быта, складываются условия для подражания этим действиям. В дальнейшем ребенок привносит их в игру самостоятельно воспроизводя после того, как сам имел возможность участвовать участвовать в действиях взрослого или другого ребенка…»
Басилова Т.А. Развитие игры у слепоглухих детей. М.: Дефектология. 1992. №2. С. 78-83.
А вечером начиналось самое главное. Детей полностью брали на себя волонтеры, а специалисты, сев в круг, все вместе обсуждали результаты дня и каждого ребенка – именно этого мальчика и именно эту девочку. Каждый специалист говорил, что он заметил важного, какие выводы сделал, в каком направлении, на его взгляд, надо двигаться. Они спрашивали друг у друга совета, уточняли важные детали, иногда даже спорили – все вместе! И это становилось потрясением для каждого: а что, так можно?!
На следующий вечер повторялось то же самое. И на послеследующий.
А еще были вечером родительские круги. С разговорами, переживаниями, тревогами, слезами и поддержкой. Такой нужной, такой целительной и вдохновляющей. Так мы становимся настоящим родительским сообществом.
«…Самую большую поддержку могут оказать другие родители, уже пережившие подобное и нашедшие силы для правильного воспитания ребенка с врожденными множественными дефектами. Очень важно бывает узнать, что твой случай не единственный и не уникальный, что такие же (или почти такие же) дети воспитывались (или воспитываются) в других семьях. Своевременно полученная родителями информация об этом может существенно улучшить положение в семье….»
Басилова Т.А., Александрова Н.А. Как помочь малышу со сложным нарушением развития. – М. : Просвещение, 2008.
А еще были у нас братья и сестры, язык не повернется сказать «без особенностей». И для этих ребят мы тоже составляли свою отдельную программу: с походами, прогулками, лепкой и рисованием… Лепке, кстати, в одной из «Маминых школ» ребят учил Александр. У Александра нет кистей рук, но если ему это не мешает, то детям – подавно. А в поход водил Влад, который про свое зрение говорит: «Кажется, там осталось процентов десять». Но если ему самому это не мешает ходить в походы по горам Абхазии, ездить автостопом и работать поваром, почему нет?
Мир – он интереснее, чем нам кажется. Пожалуй, именно об этом и говорит наша книга. Она написана сразу многими людьми. Я попросила тех, кто помогал нам организовывать «Мамины школы», рассказать о себе – и о том, как они оказались с нами. Прочитайте эти истории!
Мы благодарим всех, кто помогал создавать «Мамины школы» и «Дома удивительных людей».
Отдельное спасибо
Светлане Иконниковой за ее неоценимую помощь в подготовке книги.
Юлии Барановской за прекрасные иллюстрации.
Фонду президентских грантов и Фонду «Со-единение» за доверие и возможности.
Всем без исключения специалистам – педагогам, психологам и врачам – за их готовность учиться и помогать, развиваться и учиться. Видеть в наших детях новые возможности.
Всем волонтерам, чья помощь сделала возможным проведение наших школ. Вы – центральное звено, без вас вся работа была бы невозможна.
Всем семьям, принявшим участие в проекте за готовность доверить и включиться в работу, за их силы и желание, благодарность и внимание.
И всем, кто вокруг, кто рядом, кто готов помочь и просто наблюдает.
Спасибо огромное мамам Сообщества семей слепоглухих за желание что-то делать и что-то изменять. Спасибо, что несмотря и вопреки вы находите силы и время быть вместе, учиться и общаться. За то, что готовы помочь не только своим детям, за то, что поддерживаете и вдохновляете.
Спасибо за то, что мы есть.